Голубиная метель.

Безостановочно кружит  в волнении стая,
страницы осени  крылом, легко листая.
Все облака, перемешав, встряхнули тучи,
и первым снегом в тишине, упали с кручи.

Налетом белым на траву, ложатся хлопья,
а ели темные в строю, как лета — копья.
Пронзили дружно пустоту, держась умело,
не принимают перемен и осень – смело.
Их ворон тоже поддержал, он правду режет,
бросает басом в облака  гортанный скрежет.

За триста лет устал от дел,- тепла он хочет,
и не приемлет перемен, как дед лопочет.
Затем застыла тишина, как миг последний,
а осень босая  сошла  на лист осенний.

Но крылья белых голубей   рождали звуки,
как будто пели облака  нам песнь разлуки.
И этот с присвистом полет  не прерывался,
мир непонятный и чужой, мне открывался.

И созерцая кутерьму, смутился   малость,
мои года, как стая птиц, как чья то шалость.
Судьбу, наверно, попрошу:  «Не мчись по кругу,
вновь повторений не хочу, поверь как другу!».

Вдруг стая белых голубей  стрелою с неба
в мишень попала, точно в центр, из корки хлеба.
И в ворковании белых птиц  растаял холод,
неважно осень иль зима, душой я молод…